На вопросы корреспондента «ПС» отвечает заместитель мэра Тольятти, директор департамента здравоохранения Михаил Хуторской.
— Михаил Александрович, о том, что Тольятти захлестнула волна ВИЧ-инфекции, говорят уже даже центральные средства массовой информации. По городу ходит множество слухов. У ваших коллег порой абсолютно противоположная реакция на проблему: одни настроены оптимистично, другие, наоборот, бьют тревогу. Какова все же в целом ситуация по Тольятти? Что миф, а что реальность?
— Справедливости ради отметим: никто в центральной прессе по нашему поводу особенно и не «гремит». Напечатали один раз в газете, по телевидению передали… Журналисты, наверное, подливают масла в огонь — это их работа, их хлеб. Им нужны сенсации, которые для них более интересны, чем серьезное аргументированное мнение специалистов, потому что оно очень уж сухо звучит.
Кстати, никто из медиков не настроен благодушно. Все мы бьем тревогу, но мы не хотим паники. Паника никогда не была союзником. А вопрос действительно непростой. В Тольятти в последний год наблюдается усиленный рост количества выявленных ВИЧ-инфицированных. У нас нет пока случаев заболевания СПИДом. Правда, был в девятой больнице один истощенный наркоман, которому ставили в диагнозе признаки СПИДа, но больше пока из почти 1850 выявленных случаев нет. Все они лишь ВИЧ-инфицированные. Без клинических проявлений этого заболевания. Но все шансы стать больным и СПИДом спустя определенный промежуток времени у них есть.
— Сколь велик этот промежуток?
— Болезнь еще «молодая», не описанная толком, и нельзя сделать выводы, сколько человек живет. Действительно подавляющая часть зараженных — наркоманы, а как правило, человек, продолжающий употреблять, не доживает до той поры, когда у него клинически «расцветает» СПИД. Заканчивает свою жизнь гораздо раньше и по другим причинам.
— Некоторые ваши коллеги считают, что число выявленных ВИЧ-инфицированных тольяттинцев как минимум раз в 10 меньше их реального количества.
— Я с уважением отношусь к мнению своих коллег, но думаю, что ни один из них сейчас не владеет информацией о реальном положении вещей. Так же как и я. Высказывать предположения? А на чем они могут быть основаны? На количестве потребителей наркотиков? Да, у нас наркоманов гораздо больше, чем зарегистрировано в наркодиспансере. Насколько? Говорят в 10 раз, но я не могу эту цифру ни подтвердить, ни опровергнуть. Нет такой статистики, это на самом деле трудно учесть. Как их считать, когда зачастую родители не знаю, что их дети являются наркопотребителями?
Мы можем лишь трансформировать на нас зарубежные статистические методики, но с должной степенью оговорок. И говорить о реальном количестве ВИЧ-инфицированных не приходится. Речь может идти лишь о темпах прироста выявленных.
Да, мы сейчас выявляем до 100 ВИЧ-инфицированных в неделю. При этом мы не обследуем народ в принудительном порядке, вынуждены убеждать, приглашать, хотя и работаем именно в этой среде, в группе риска. И там мы, конечно, найдем больше того, что ищем. Если взять, к примеру, редакцию «Площади СВОБОДЫ» или департамент здравоохранения, то здесь мы вряд ли найдем ВИЧ-инфицированных. А тут мы зацепили одного заразившегося наркомана и начинаем отслеживать, проверять его окружение, его партнеров, его связи. Поэтому и выявляем такое количество. При этом мы не все 100 процентов контактных отправляем на обследование, потому что… Потому что не имеем права делать это силой. А стало быть, можно предположить, что в реальности цифры гораздо выше, чем мы выявили.
— Пути заражения? Все ли случаи укладываются в традиционные наркоманию и половой путь?
— Да. Причем в 99 процентах случаев не просто наркомания, а пользование одним шприцем, одной иглой.
— «Медицинский» и «бытовой», например через парикмахерские пути, исключены?
— Одной из главных целей мы, медики, считаем — не допустить случаев возникновения внутрибольничной инфекции. Чтобы не было заражения через шприц медсестры в процедурном кабинете. Чтобы не было заражения (хотя это из области очень экзотических путей) через парикмахерские. Отсюда и более усиленный контроль за ними, нежели раньше.
— Вы контактируете со своими коллегами из Жигулевска? Спрашиваю вот почему: мне рассказывали, что в стоматологических кабинетах этого города имеются некие… списочки ВИЧ-инфицированных жигулевцев, при общении с которыми персоналу надо соблюдать осторожность…
— Я знаком с главным врачом Жигулевска, и больше, к сожалению, ни с кем. А то, про что вы говорите, — прямое нарушение прав человека. Любые списки, даже у медработников, даже в регистратурах поликлиник — нарушение действующего законодательства. У нас таких списков нет и не будет.
— А нельзя ли считать отсутствие таких списков нарушением прав тех, кто может подвергнуться риску заражения?
— Нет, нельзя. И я объясню, почему. Требования по обработке и стерилизации инструментов одинаковы что для вирусного гепатита, что для ВИЧ. Поэтому при соблюдении всех норм и правил никакой опасности нет. Если пользоваться одноразовыми инструментами, если мягкий инвентарь и медицинский инструментарий проходит необходимый цикл обработки, то вероятность заражения отсутствует. Если в парикмахерской не бреют одним лезвием и применяют все дезинфицирующие растворы, то вирус и тут не проскочит. Он легко поддается дезинфекции. Его убивает простое кипячение или обычный хлорамин. И никакие списки для этого не нужны.
И потом, когда вирусоносителей пять — десять человек, то за ними можно… присматривать. Не следить, а так — проявить чуть больше бдительности как к потенциальному источнику опасности. Когда их сто человек — это сделать труднее. Если счет пошел на тысячи — это совсем сложно.
Носитель ВИЧ-инфекции сам обязан предупредить персонал при поступлении в лечебное учреждение. Мы проводим определенную маркировку медицинских документов, но тем не менее это не списки. Мы даже милиции не передаем таких данных, хотя это в основном наркопотребители.
— В прошлом году, когда в городе свирепствовала вспышка вирусного гепатита, проводились определенные меры по ее локализации, и свои плоды они принесли. Нельзя ли и тут пойти по такому же пути?
— Действительно, пути распространения вирусов гепатита и иммунодефицита, «среда обитания» одни и те же. Но в случае с гепатитом существуют меры специфической профилактики заболевания — вакцинация. Мы правильно выбрали «направление удара». Провакцинировали новорожденных детишек, медработников, подростков 85 — 86 годов рождения. И мы своего добились. Вместо 100-150 случаев в неделю имеем сейчас максимум 20 — 30. Койки уже сокращаем. А здесь этого нет.
Возьмите, к примеру, рак. Как только кто-то разберется, от чего он бывает, недолго пройдет до того момента, когда найдут, чем его лечить. А ведь он более «старый», более изученный, нежели вирус иммунодефицита. ВИЧ, его влияние, его жизнеспособность изучены мало, поэтому и не существует методов эффективной борьбы с ними.
Есть ряд препаратов, действующих на группу ретровирусов, которые замедляют рост, размножение вируса иммунодефицита, но они его не убивают.
— Раз нет лекарства, значит, эти люди обречены?
— Вы так ставите вопросы… И больные раком, я считаю, не обречены.
ВИЧ, повторюсь, мало изучен. Сколько о нем говорят? Лет 10 — 15? Есть люди, которым еще тогда ставили диагноз — СПИД, и они живут до сих пор. Все зависит от того образа жизни, который человек ведет, каков его организм. При иммунодефиците снижается иммунитет, человек становится восприимчивым ко многим заболеваниям и порой умирает от сопутствующих болезней, протекающих на фоне инфицированности вирусом тяжелее, чем у незараженного человека. Например, от пневмонии.
— Какие меры принимаются в городе для борьбы с дальнейшим распространением инфекции?
— Если отбросить политику, то мы делаем все, что можем и все, что мы знаем.
Принята программа «АнтиСПИД», и работа ведется по четырем направлениям.
Во-первых, мы работаем с группой ВИЧ-инфицированных и делаем все, чтобы как можно больше выявлять очагов. Усиливаем материально-техническую базу центра СПИД, подняли зарплату персоналу, чтобы люди оттуда не бежали. В сентябре откроем новое помещение центра — значительно большее. В нем предусмотрены палаты дневного пребывания, кабинеты консультантов, психологов (а большая часть больных в их услугах очень нуждается).
Второй момент — защита населения от заражения другим путем: через переливание крови, инъекции, медицинские манипуляции… Для этого полным ходом идет замена оборудования, переоснащение станции переливания крови, включающая лабораторную диагностику, замораживатели. В четыре раза увеличиваем обследование парикмахерских, стоматологических и косметологических кабинетов.
Третье: санитарно-просветительская деятельность. Сюда можно включить и вот это интервью, «круглые столы», аудио-, видеоматериалы. Нашими специалистами разработаны, утверждены и подготовлены к тиражированию буклеты, в которых рассказывается о СПИДе.
И последнее: минимизация риска заражения среди наркопотребителей. Это не просто банальный обмен шприцев, а большая работа, которую будут проводить и медработники, и волонтеры из числа бывших наркоманов.
Вот по этим направлениям и идет самая активная работа. Но ждать от нее результатов уже сегодня или завтра, к сожалению, не приходится.
— Но люди-то хотят уже сегодня-завтра…
— Да поймите: не только мы, но и никто в мире не знает, что сделать с этой заразой, чтобы она завтра прекратила свое хождение по белу свету!
— Прогнозы?
— Никаких. Но учитывая темпы прироста, думаю, что к концу года выявим еще две — две с половиной тысячи случаев.
— Скоро ли Самара перестанет тыкать в нас пальцем, мол, у вас много ВИЧ-инфицированных, а у нас мало?
— Вот это соревнование совершенно идиотское. В меня, например, никто пальцем не тыкал, а ситуация в Самаре повторяет нашу с полугодовым отставанием. Я не желаю Самаре ничего плохого, но очень уж мы близки территориально, очень крепки связи между Самарой и Тольятти. Мне кажется, это территория одной и той же группировки, одних и тех же наркодилеров, и по-моему, ситуация будет повторяться и там. Теперь многое зависит от позиции городских властей и того, насколько эффективно будут работать их эпидемиологи.
Алексей ШИШКАНОВ
P. S. Говоря о количестве вирусоносителей и охране их прав, мы как-то не упомянули вот какой момент: за последние месяцы в Тольятти родилось 4 младенца от ВИЧ-инфицированных матерей. В живых остались двое. Кто же защитит права еще не родившихся, если медикам запрещено принудительное обследование на ВИЧ беременных женщин?
Загрузка ...
