Александр Чевозёров
Галина Чевозёрова
В начало
* * *
Среда.
Финансовая пропасть — самая глубокая: в нее можно падать всю жизнь. Поэтому, едва пережив очередной скандал, начинаешь задумываться снова: где взять денег? Нужна новая финансовая схема, которая бы сходу не вызвала протеста у населения, ставшего в последнее время весьма подозрительным и осмотрительным. Когда в магазинах вдруг безмерно поднимаются цены, народ возмущается, но не может кому-либо конкретному предъявить претензии. Это называется объективный ход событий.
Именно по этой схеме, ссылаясь на общие проблемы макроэкономики страны, в городе подняли в два раза квартплату. Конечно, решение было правильным, но выполнили его опять неуклюже. С таким новаторством нельзя спешить, лучше дождаться, пока процесс станет повсеместным, традиционным, перестанет вызывать острые реакции. Глупо рассчитывать, что никто не будет докапываться, сколько платят за жилье в других регионах. Сейчас уже и рядовые пенсионеры научились добывать любую информацию, не говоря об оппозиции, которая не упустит случая подлить масла в огонь народного гнева. На сей раз общественности подсунули протоколы парламентских слушаний по этой проблеме и другие толковые бумаги. На их фоне местная политика выглядела грабительской. Опять разразился скандал, благодаря чему правящая команда с треском провалилась на очередных выборах в Думу.
Одним словом, народ — дело тонкое, тут приходится десять раз думать, прежде чем отрезать. Я пытался извлечь уроки из предыдущих неуклюжих попыток. Думаю, мне это удалось, и вскоре родилась любопытная схема. Прежде всего, надо сделать так, чтобы непопулярные меры типа увеличения платы за услуги не исходили от муниципалитета. Все муниципальное следует перевести в акционерную собственность, при этом в той или иной форме сохранив за собой реальный контроль за деятельностью вновь созданных компаний. И дальше уже не чиновники, а якобы законы рынка продиктуют новые цены.
Ну, например, если городские теплосети станут акционерным предприятием и будут продавать тепло городу, то мэрия в случае роста цен просто разведет руками: дескать, какие к нам претензии, думаете нам нравится платить компаниям такие деньги? Если общественность поднимется против компаний — это будет заведомо проигрышный для нее вариант, потому что власть и ее эксперты, на словах поддерживая народ, фактически будут заказчиками сложившейся ситуации.
Главное — не наломать дров при приватизации муниципальной собственности, чтобы этот процесс прошел тихо, незаметно, без вмешательства посторонних лиц. Думаю, далеко не каждый горожанин имеет представление о том, что, кому в городе принадлежит, кому и почему передается. Этим можно воспользоваться. А всяких оппозиционных толкователей надо лишить возможности сунуть нос в конкретные документы. Без документов же они будут просто неубедительны.
Казалось бы, все прописали и предусмотрели. Схема что называется беспроигрышная. Но любая схема — всего лишь схема. Конкретные исполнители должны быть кровно, я подчеркиваю — кровно, заинтересованы в ее точной реализации. Иначе они самостоятельно начнут искать свою выгоду в процессе и, конечно, нарушат тщательно продуманный баланс интересов. На этот раз мы с начальником хорошо подумали, кому и на каких условиях вручим муниципальную собственность. Использовать старых руководителей неразумно: они как рыба в воде плавали в родной стихии, и не было никаких гарантий, что нам удастся поставить под свой контроль этих профессионалов. А в нашей схеме главное — оставить контроль за собой. Может быть, кому-то покажется странным, но я убежден: высокими профессионалами иногда приходится жертвовать во имя общего выигрыша.
Сопротивление со стороны старых руководителей возникает редко, потому что по неписаным номенклатурным правилам, если ты молча глотаешь пилюлю, то у тебя, по крайней мере, есть шанс рано или поздно быть востребованным где-то в другом месте. Если ты позволишь себе возмутиться, то на дальнейшее престижное трудоустройство сразу можешь не рассчитывать. Отстаивать же свою правоту до победного — это все равно что выходить с лопаткой против паровоза. На такое способны только дураки или блаженные. Обычно, если кто в запале и сделает пару резких заявлений, то ему быстро дают понять, чем это для него кончится, и, как правило, это действует отрезвляюще.
Впрочем, нет правил без исключений. Если акционирование ЖЭКов проходит как по писанному, без особых эксцессов, то директор теплосетей наделал много шуму. Пришлось в изрядной степени пропустить его через жернова властной машины. Не хотел бы я оказаться на его месте, потому что хорошо знаю, как на этом месте с тобой поступят.
Первым делом тебя отдадут на так называемую обработку всевозможным контролерам. Любой из них продемонстрирует во всем великолепии свои способности в деле выявления недостатков, а также грубых нарушений бухгалтерского учета и налогового законодательства. Я уже говорил, что у хорошего начальника каждый подчиненный висит на своем крючке. Шеф заблаговременно заставит любого по его же просьбе в чем-нибудь да согрешить. Поэтому он всегда точно знает, где у кого рыльце в пуху. Туда и укажет пальцем проверяющим. Чаще всего руководителей разных муниципальных рангов просят списать или перекачать по нужному адресу какие-нибудь солидные денежки.
Мне, например, как-то за три дня до нового года вдруг выдали крупную сумму вроде как на реализацию программ моего отдела. Но предупредили, что потратить ее нужно обязательно в этом году. А также напомнили, чтобы не забыл скинуться в общий котел на грандиозный муниципальный новогодний банкет (чиновники предпочитают всегда отдыхать за казенный счет). Откажешься принять деньги — больше вообще не получишь. Я, конечно, взял, перекачал их в специально созданный для всяких «пожарных» случаев общественный фонд, и своевременно отчитался. Но, разумеется, мне пришлось нарушить запрет о перечислении бюджетных средств в какие-либо фонды.
Сейчас практически всякий опытный чиновник имеет свой общественный фонд, где аккумулирует деньги, которые надо вывести из-под бюджетной отчетности. В общем, можно не сомневаться, что проверяющие найдут достаточное количество криминала у самого безгрешного руководителя. И предложат ему пикантный выбор: либо делу дают ход, либо ты отказываешься от всяческого сопротивления, и тогда компрометирующие документы похоронят с честью для тебя. Для того, чтобы у жертвы не возникало сомнений в серьезности намерений, могут даже возбудить уголовное дело и спустить информацию в прессу. После чего редкий герой отважится на следующий этап, потому что со следующего этапа повернуть обратно будет сложнее.
Там вступает в действие вся система правоохранительных органов. Следователи и судьи годами оттачивают свое мастерство по обвинению в чем бы то ни было. Любой чиновник против них окажется жалким дилетантом. А адвокаты в политику не полезут ни за какие деньги, потому что лучше других знают возможности государства перемолоть любого в порошок. С какой стати им делить участь опального чиновника?
У меня довольно богатый опыт участия в подобных процессах. Самая простая схема — это передать компрометирующие означенного чиновника документы в областные правоохранительные органы. Те перешлют дело обратно в город, но при этом поставят его ход под свой контроль. Это всегда создает видимость далеко идущих последствий для обвиняемого.
Еще лучше организовать массовую подачу судебных исков граждан против неугодного. Однажды я получил от шефа задание, ошеломляющее по своим масштабам: нужно было найти 20 тысяч (!) истцов. Мы даже специально заказали в типографии соответствующим тиражом бланки готовых исковых заявлений. Иначе дело по их оформлению вручную заняло бы ни один год. Понадобилось открыть специальные кабинеты со специальными работниками для приема потока заявлений. Но самое трудное было как-то оповестить желающих подать иск на заданную тему, где и когда они могут сделать это. Ведь не напечатаешь же такое объявление в газете. Мне пришлось подключать широкую общественность к активной пропаганде и агитации. Народ взывал к народу. Дело шло.
Но довести до конца эту сомнительную операцию не удалось. Невозможно сохранить в тайне то, в чем участвует 20 тысяч человек. Ответчик узнал о наших намерениях и публично разоблачил их.
Впрочем, это был один из редких провалов в таких деликатных делах, и особых неприятностей и хлопот он нам не принес. Обычно я все же справлялся с порученным. Мне удалось удачно завершить судебный процесс по одному весьма щепетильному иску шефа. Тогда ответчик предоставил исчерпывающие доказательства своей невиновности. Я уговаривал патрона забрать иск, пока не поздно. Но на карту была поставлена его честь, и он повелел выиграть любыми путями.
Я поехал к председателю облсуда, чтобы заранее обсудить с ним возможности блокировать неизбежные апелляции ответчика, ведь нашему судье придется принимать заведомо неправосудное решение. Председатель замялся: дело громкое, политическое. Самостоятельно такое решение он принять не может, нужно заручиться поддержкой верховного областного правителя. Верховный областной пришел в ярость: почему его подпрягают разгребать навоз за ниже стоящими руководителями? Он вызвал на ковер моего начальника и, видимо, отчитал его по всем статьям.
Но и это не убавило решимости шефа, нацеленного на безоговорочную победу. Отступать было некуда. И тогда мы придумали столь абсурдную формулировку решения суда, что противнику еще надо было додуматься, как оспаривать эту галиматью. В печать вышло краткое сообщение о полной победе моего начальника. А вся подноготная осталась в судебных недрах, скрытая от глаз широкой публики. Я был вполне доволен собой, особенно потому, что апелляции не последовало. Правда, через некоторое время в одной из газетенок вышел фельетон по материалам этого процесса, где все было описано натурально, причем весьма ехидно. Но в наших курилках этот опус не обсуждался, максимум, на что отваживались коллеги, это шепотом спрашивать друг друга: «Читал?» — и молча кивали друг другу в ответ. Шуму не было, поэтому шеф скоро успокоился.
Чувствовалось, что он был вполне удовлетворен моей работой, и потому именно мне стал поручать выступать своим доверенным лицом в процессах. Следующий иск я провел еще лучше. Во-первых, благодаря моим стараниям заявление не принимали к рассмотрению целых 1,5 года. Затем затянули процесс на 2,5 года, а написание формулировки решения длится и по сей день уже почти год. Не думаю, что найдется много специалистов, которые сумеют запутать дела до такой степени.
Однажды как-то в откровенном разговоре с некими неутомимыми борцами я попытался объяснить, что им не удастся выиграть ни одного судебного процесса против власти. Ведь у начальства всегда найдется отряд лжесвидетелей. Все подлинные подписи руководителей экспертиза определит как факсимильные. И даже сыщется тот, кто признается, как он самовольно воспользовался чужой факсимильной печатью. Виноватого демонстративно осудят, а потом тихонечко выпустят. Не поверили мне, бедолаги. Ну что ж, я редко открываю карты.
Эти люди даже задали странный вопрос: знаю ли я во имя чего так рискую, что готов сесть в тюрьму за начальника? А вдруг он не захочет меня оттуда доставать, зачем ему, дескать, лишние свидетели. Я сразу понял наивность собеседников. Они понятия не имеют о моей глубоко эшелонированной обороне, которая выстраивается годами, прежде, чем мне дадут подобные поручения или прежде, чем я отважусь их выполнять. Это, ребята, высший чиновничий пилотаж — необходимая боевая форма для специалиста моего ранга.
И потому не надо говорить о том, что мне должно быть совестно садить в тюрьму невинных людей и т.д. и т.п. Пусть каждый заботится о своей безопасности, как это делаю я. А если не умеет играть в такие игры, нечего и строить из себя героя. Попробовали бы эти герои жить в моем раю, как они называют муниципалитет.
Впрочем, я несколько уклонился от темы, живописуя подробности своего опыта. Но вернемся к разговору об этапах обработки непокорных. Короче говоря, из тюрьмы воевать желающих находится немного. В этом практически нет смысла: дело у тебя все равно уже отняли, и пока ты воюешь, от твоих проектов новые хозяева не оставят и следа. Даже если и докажешь свою невиновность и распрощаешься с нарами, то я еще не видел никого, кому удалось бы сесть обратно в свое служебное кресло и успешно продолжить прежнюю трудовую деятельность. А если ты все потерял, то чего ты выиграл? Остаться без дела можно было гораздо спокойнее.
И все же я слукавил бы, если бы стал утверждать, что такие серьезные меры остановят любого храбреца. Есть Черепков, Клементьев, Коняхин, Лисовский и этот ряд постоянно пополняется. Встречаются особо упертые и в нашей провинции. Единицы, но они все же находятся. Те, которые умудряются завести противостояние в такой тупик, из которого живым-то выбраться невероятно трудно.
Причем, они знают, что ставят на карту ни много ни мало, а самую свою жизнь. Зачем? Какие ценности могут быть выше жизни, я, честно говоря, не понимаю. Их борьба происходит в слишком неравных весовых категориях с противником, и нет не только гарантий, но даже надежд выиграть. Складывается такое впечатление, словно они в любом случае чувствуют себя приговоренными. Я даже слышал забавное определение: герой — это насмерть перепуганный человек.
Впрочем, тема, на которую я вырулил, особенная. Многое здесь мне не совсем понятно. Видимо, будет правильнее поговорить об этом как-нибудь в другой раз. Тем более, что в случае с директором теплосетей ситуация пока не столь драматична. Нам удалось с помощью прессы продемонстрировать все, что нужно: бросить густую тень на бывшего директора, пролить яркий свет на нового руководителя, подкрепить свою аргументацию решением судов, выигранных для убедительности даже не с первого раза, а после многочисленных поправок, сделанных по требованию Закона. Мы выразительно обозначили независимую позицию властей, которые настолько не вмешиваются в процесс акционирования, что не подписывают никаких документов. Мы даже позаботились о поддержке нового руководителя старым трудовым коллективом, проплатив работникам всю задолженность по зарплате. Короче, комар носа не подточит. И, боюсь сглазить, кажется, дело выплясывается.
Если опыт удастся, то у этой финансовой схемы большое будущее. Можно акционировать всю вспомогательную структуру бизнеса: оптовую торговлю, транспорт, а также все жилищное хозяйство, частично искусство, культуру, образование и медицину. Впрочем, не будем загадывать наперед.
Цены на все эти услуги, разумеется, начнут расти. Но другого кармана, кроме кармана населения, как ни крути, все равно не найдешь. И если народ не хочет этого понимать, попрятал деньги в чулки и не собирается добровольно нести свои сбережения в сберкассы, то приходится отнимать их силой и обманом.
Надо отдавать себе отчет, что дело это не безопасное. Чиновники просто вынуждены рисковать. Им бы молоко за профессиональную вредность давать положено. И не только молоко. Под окнами моего шефа с незавидной регулярностью разные экстремисты устраивают пикеты и митинги. Такие грязные ругательства выкрикивают, оскорбительные лозунги вывешивают. Одним словом, мордуют. Я бы всем этим горлопанам только одно сказал: если вы хотите, чтобы руководитель мог принимать какие-либо толковые решения, его не травить надо, а регулярно посылать отдыхать на Канарские острова, где он в тиши тенистых аллей спокойно пораскинул бы мозгами и, глядишь, родил бы какую-нибудь свежую идею.
Но, конечно, никому ничего подобного я не скажу: все равно не поймут. Надо пожить в этой шкуре, чтобы что-то осознать. Однако, каждый не может быть чиновником или даже стать им ненадолго. Поэтому мы как бы обречены на вечное непонимание и проклятия. Ради нас никто ничего делать не будет, следовательно, то, что нам нужно, мы вынуждены брать сами, ни у кого не спрашивая.
* * *
(продолжение)
Загрузка ...
Игорь Азовцев
18 апреля 20:38
Владимир Жданов
18 апреля 15:05
Сергей Ларгин
18 апреля 14:48
