Образование — это самое эффективное средство, с помощью которого государство формирует людей по своему подобию. Не помню, кому принадлежит это глубокомысленное суждение. Да это, пожалуй, и неважно. Возьму, однако, на себя смелость добавить: в том случае, когда оно точно знает, чего хочет.
В перестроечные времена часть «винтиков», одаренных (как ни странно!) развитой рефлексией, получили доступ к газетным полосам, эфиру и, став властителями дум, провозгласили: долой систему образования, штампующую «винтиков» для нужд тоталитарного государства. Да здравствуй личность, формирование которой должно стать главной задачей новой системы образования! Предмета для споров здесь не было, да и само государство в то время уже не соображало, что же ему собственно, нужно не только в этой сфере, но и в более широком смысле. После 1991 года государство вообще самоустранилось почти от всего. И это считалось благом.
Рынок породил большое разнообразие образовательных услуг, кучу полезных и не очень экспериментов, талантливых организаторов и несметную толпу откровенных шарлатанов. Россия, погружаясь в пучину хаоса и экономического кризиса, становилась страной академий, университетов, колледжей и лицеев.
Мальчишка, обучаясь, как и при коммунистах, просто слесарному делу в качестве лицеиста, был уже чем-то сродни Пушкину, а ученик бывшего СПТУ, став студентом сельхозколледжа, обретал перспективу стать менеджером по работе с крупным рогатым скотом. Впрочем, это, скорее, внешняя сторона проблемы.
Главное — это почти тотальная коммерциализация системы образования. Именно эта почти тотальность и представляет основную опасность для складывающегося в России капиталистического общества. Разумеется, если мы хотим его более или менее цивилизованного варианта. Этой опасности почти не видно, но она существует. Мне скажут: «Да ведь рынок, батенька!». И будут правы. Но только отчасти.
В рамках небольшой газетной статьи рассуждать о системе образования в целом не имеет смысла, да и нелепо. Мне хотелось бы остановиться всего лишь на одном эпизоде, имевшем место три года назад. Он весьма симптоматичен, хотя, к счастью, не стал основой тенденции. Во всяком случае пока.
В апреле 1998 года в Екатеринбурге силой и довольно жестко разогнали несанкционированный митинг студентов, вышедших с чисто экономическими лозунгами. Событие обрело символический смысл еще и потому, что произошло в городе, одарившем нас президентом-реформатором.
Тогда новая демократическая власть впервые разгоняла дубинками тех, ради кого якобы и проводились реформы, кому якобы и предстоит сделать их необратимыми. Разгоняли представителей поколений, сформировавшихся в перестроечные и постперестроечные времена, совершенно свободных от коммунистических догм и имеющих существенно иные ориентиры и ценности.
На митинге студентов речь шла… всего-то о плачевном состоянии вузов, невозможности или затруднительности оплаты за учебу, в том числе и из-за систематических задержек зарплаты родителям и т. п.
Для того чтобы общество стабильно развивалось, необходим не только определенный стандартный набор экономических и политических факторов. Необходима и так называемая «социальная мобильность», суть которой, если очень схематично, заключается в следующем: одаренный представитель любого, даже самого низшего, социального слоя должен иметь гарантированный государством и обществом шанс сделать карьеру, кардинально изменить свой социальный статус. Это будет свидетельствовать не только о его личном успехе, но, главное, о жизнеспособности и действенности господствующих в данном обществе ценностей и ориентиров. Такой реализовавшийся во всех отношениях человек является одновременно и свидетельством и основой стабильности общества.
Кому-то стартовые условия в жизни обеспечат родительские деньги, которые при необходимости могут хотя бы частично компенсировать даже отдыхающую на сих отпрысках природу. Кто-то же может рассчитывать исключительно на собственный интеллект, какие-то дарования. И в этом случае исключительно важное значение обретает доступ к качественному образованию, особенно высшему.
Безоглядная и никем не контролируемая коммерциализация образования потенциально ущемляет интересы прежде всего выходцев из малоимущих слоев населения. Рыночная стихия в такой стратегически важной сфере, как образование, вполне способна породить второе издание «кухаркиных детей». И если это случится, то мы получим не стихийные митинги, а настоящие проблемы.
Может быть, я несколько сгущаю краски, но собственную историю иногда вспоминать небесполезно. В конце позапрошлого века был принят пресловутый императорский указ, получивший в народе название «О кухаркиных детях». Фактически этот акт закрыл доступ к высшему образованию представителям низших социальных слоев Российской империи. В итоге многие одаренные и амбициозные молодые выходцы из этих слоев ушли к революционерам, не найдя иного способа реализовать свои социальные притязания. В истории не бывает абсолютных совпадений и полных аналогий. Вовсе не обязательно, что в наше время и в нашем нынешнем обществе нереализованные социальные притязания обретут такую же форму. Но экстремизм многолик… Нам это надо?
Кстати, в этом плане должен срабатывать и, по-марксистски выражаясь, классовый инстинкт новых собственников. Хотя бы инстинкт самосохранения. Кроме того, есть и еще одно обстоятельство. Если вспомнить русскую классику, то эволюция предпринимательских кланов состояла, как правило, из трех фаз: основатель «работает» кистенем на большой дороге, то есть просто бандит, дети получают прекрасное европейское образование и становятся, выражаясь по-современному, еще и прекрасными менеджерами; внуки задумчивы чрезмерно и уходят или в декаданс, или в революцию, что примерно одно и то же в данном случае. В итоге… крах.
Со временем мы наверняка переживем то, что Запад уже давно пережил — «революцию менеджеров». Вряд ли мы что-то своеобычное в этом плане сумеем изобрести. Разделение функций собственника и менеджера неизбежно. Это все равно произойдет в ходе экономического развития. Менеджеры должны быть талантливыми, а талант не зависит от социального происхождения. Так что думать об этом необходимо уже сейчас.
В последние годы действия государства становятся все более осмысленными. Оно начинает выказывать некоторые признаки заинтересованности в нормальном развитии общества. И, будем надеяться, оно осознает, что не только его собственное будущее (а государство в России всегда было чем-то самодовлеющим и в определенном смысле оторванным от общества), но и будущее России в целом решается в значительной степени в сфере образования. Государство должно понять, что ему здесь нужно. И тогда станет ясно, каких людей должна готовить российская система образования.
Игорь ЕЛИЗАРОВ
Загрузка ...
