На фоне российских поп-“звезд” первого ряда, известных за рубежом не дальше Брайтон Бич, подлинная звезда мировой оперы Любовь Казарновская вполне могла бы остаться недовольной прохладным приемом тольяттинской публики. Это не помешало ей блестяще отработать концерт и всерьез затронуть на пресс-конференции некоторые глубинные вопросы современной культуры.
Оперное искусство действительно прекрасно. Особенно прекрасно, когда вы — роскошная дама западноевропейского, к примеру, происхождения, сидящая в огромном зале, допустим, “Метрополитен Опера” с рубиновым колье на шее. Вы образованы и можете понять, о чем поет жестокая Саломея в то время как Иоанна Крестителя лишают жизни. Потому что вы — элита общества, высокое искусство у вас в крови, и переливы голоса оперной дивы искренне восхищают вас.
И совсем другое — оперное искусство, преподносимое любителям массовой культуры. В этом смысле было интересно наблюдать за тольяттинцами, которые пришли на концерт Любови Казарновской, примадонны российской и мировой оперной сцены.
От города — единственный букет
Аншлага, как водится на концертах серьезной музыки, в зале ДК “Тольятти” не было. После цитат из восторженных откликов заморской прессы и краткой сценической биографии, зачитанных из-за кулис актрисой театра “Секрет”, на сцену выплыла сама дива. Без лишних предисловий Казарновская начала петь, и у присутствующих на какой-то миг перехватило дыхание. Потрясающе мощное прекрасное сопрано, которым певица управляет так легко, произвело огромное впечатление на слушателей. После первой арии зал от всей души рукоплескал Любови Казарновской. После четвертой энтузиазма немного поубавилось. А во время исполнения композиции “Сирень” на музыку Рахманинова кто-то с задних рядов цинично произнес: “Ей бы сказки озвучивать”, и звукорежиссер за пультом вдруг бессовестно зевнул, виновато озираясь по сторонам.
Концерт состоял из двух отделений. В первом певица исполнила арии на русском языке, во втором — на иностранных (отрывки из произведений Верди, Пуччини и т.д.). Поначалу в зале не было ни одного человека с букетом цветов в руках. Было искренне стыдно. На выступлениях недоразумений вроде Пескова или Степаненко народ обычно толпится у сцены, ожидая своей очереди, чтобы вручить кумиру цветы. На концерте Казарновской дикое положение спасли две школьницы, подарившие примадонне букет тюльпанов. И все. Пресловутое духовное общение с публикой, о котором так любят рассказывать артисты, явно не состоялось. Создавалось впечатление, что великолепный голос певицы вхолостую поднимается к щербатому потолку ДК “Тольятти”, находя отклик в сердцах разве что самых преданных поклонников оперы.
А ведь Казарновской рукоплещет весь мир. Ее биография действительно впечатляет. Еще студенткой Любовь Юрьевна дебютировала в роли Татьяны (“Евгений Онегин” Чайковского) на сцене музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. Ария Татьяны стала визитной карточкой молодой певицы. Триумфальное выступление в Зальцбурге (“Реквием” Верди) положило начало головокружительной карьере Любови Казарновской.
Ее по праву называют лучшей Саломеей наших дней, лучшей исполнительницей опер Верди; ее партнерами были Паваротти, Доминго, Каррерас, Бальтца.
Настоящая Россия
На пресс-конференции, состоявшейся после концерта, примадонна вела себя удивительно тепло и корректно по отношению к журналистам. “Цветы не мешают? — почему-то осведомилась она и, оглядевшись, добавила, — Телевидения нет… Значит, не мешают”.
Корр.: Для оперной певицы вы очень хорошо выглядите. У вас есть какие-то секреты красоты?
Казарновская: Я очень большая сластена, люблю пирожные, торты, и не хочется хотя бы в этом ограничивать себя, но приходится, потому что всегда нужно быть в форме. К тому же у всех оперных певцов склонность к полноте. Это зависит от физиологии, мы очень много работаем диафрагмой, легкими, они расширяются в объеме и этот объем требует заполнения. Появляется постоянное чувство голода, с которым очень трудно бороться.
Корр.: Во время концерта многих не покидало чувство нереальности — вы звезда с мировым именем, и каким-то чудом посетили провинцию…
Казарновская: Я считаю, что надо менять мнение, будто Россия — это отхожее место, и тем, кто приезжает сюда выступать, уже нечего делать за границей. Это полная ерунда. Мне очень хочется встречаться здесь со своей публикой. На меня очень большое впечатление произвели слова Людмилы Зыкиной, которая сказала мне: “Боже мой, ты совсем не знаешь Россию. Настоящую Россию, не Москву и Санкт-Петербург, а ту глубинку, куда надо доехать, чтобы и там тебя знали”. Да, есть телевидение, но оно не передает той энергии, того взаимного общения, которое происходит на концерте. Я получаю большое удовольствие, общаясь с людьми из провинции, потому что здесь настоящие люди, неизбалованные, открытые, желающие прикоснуться к искусству. Они настолько потрясающи, настолько восприимчивы, что я не столько отдаю свою энергию во время концерта, сколько получаю. Поэтому в мою программу культурного развития входят выезды в регионы, в города, общение с людьми.
Позор Большого театра
Корр.: Сейчас идет большая дискуссия по поводу новаций в Большом театре. Как вы оцениваете эту ситуацию?
Казарновская: Я не очень понимаю, что имеется в виду под словом “новация”. Раньше новациями была “Повесть о настоящем человеке” например. Проблема руководства Большого театра именно в том, что нет у них никаких новаций. Они не собираются этот театр, который по достоинству должен быть лучшим театром страны, интегрировать в мировой оперный процесс. Как только им предлагают большие качественные проекты с серьезными исполнителями, актерами, режиссерами, они говорят, что у них есть какие-то свои “звезды”, понимаете? Нынешнее руководство Большого театра говорило, что будет введена новация в “Руслана и Людмилу” с использованием аутентичных инструментов. Это был такой позор! Мне смотреть на все это неприятно, больно и тяжело. Я помню, когда я была студенткой, я ходила в театр, и там пели Образцова и Архипова, и это было настоящее искусство. Люди приходили туда как на праздник, и театр так следил за чистотой своих рядов! А сейчас у Ведерникова в консультантах ходит некий господин Журавлев, который раньше подвергал Большой театр всяческой критике. Эти люди очень сомнительны для меня, они злы, у них негативная жизненная позиция. Им только и надо — предложить путь, по которому идти театру, а путь никто не предлагает.
Недоделанные таланты
Корр.: Почему многие талантливые российские оперные певцы сейчас не могут найти работу?
Казарновская: Да, ситуация тяжелая. У нас огромное количество оперных певцов. Что говорить, Россия всегда славилась голосами. Но главная проблема наших певцов — они поют громко, голоса у них много, и больше ничего (речь идет, в частности, о Николае Баскове, о вокальном умении которого Казарновская весьма невысокого мнения. — Авт.). Языка у них нет, тонкости исполнения нет, им надо учиться. Но многие наши певцы с такими амбициями! Заключают плохонькие контракты и начинают трезвонить об этом повсюду, считая, что таким образом они устроили свою карьеру. У них не будет ничего, пока педагоги в консерваториях не втолкуют им, что нужно долго и упорно учиться. Без этого карьеры не будет. Поэтому у нас перенасыщен рынок молодыми талантливыми людьми, но они не доделаны. И даже если им повезло оказаться в хорошем западном театре, их быстро оттуда выставляют, потому что у них нет хорошей школы.
Корр.: Ваш фонд поддержки оперного искусства занимается поисками талантов?
Казарновская: Даже не поисками, а именно поддержкой талантов. Я предлагаю их на мастер-классы педагогам, даю им стипендии. Некоторые из них сейчас поют за границей. Но они должны понимать, что в первую очередь надо сделать себе базу, имя, репертуар именно здесь, в России, чтобы что-то значить там.
Корр.: Вы долгое время прожили на Западе. Скажите, российская балетная и оперная школы по-прежнему являются там эталоном?
Казарновская: Балетная — безусловно. Оперная — нет. Они сами говорят о том, что в России есть материал, есть голоса, но больше ничего.
Ужель та самая Татьяна?
Корр.: Вы согласны с тем, что вашей визитной карточкой считается ария Татьяны из “Евгения Онегина”?
Казарновская: Конечно, потому что я спела Татьяну так, что сама горжусь этим исполнением. Моим педагогом была совершенно потрясающая женщина, ученица Станиславского, Надежда Малышева. Татьяна была прожита мной как драматическая роль, я рассказывала Надежде Матвеевне, во что одета Татьяна, как она выглядит, как она причесана. И если я где-нибудь выступаю с арией из “Евгения Онегина”, никто ничего не берется исправлять в моем образе, потому что моя Татьяна совершенна. Но, к сожалению, эта роль скоро уйдет из моего активного репертуара, потому что сейчас в роли Татьяны хотят видеть преимущественно молоденьких девушек. Зато останутся Баттерфляй, Саломея, образы серьезные, зрелые, драматические. И все же мне очень близок образ Татьяны. Я считаю, что Пушкин создал потрясающую героиню, образ чистейшей христианки, для которой нет понятия фальши и лжи. Сейчас, во время постоянных потрясений и неприятностей, таких людей очень-очень мало. А скоро, наверное, и не останется вовсе…
Загрузка ...
